Было это, когда водка стоила 5.30, проезд в трамвае 3 коп. и проклятие всех либерастов колбаса — 2.20.

Друганы после 4 курса ИМИ поехали в лагеря, дабы славно завершить курс военной кафедры. Дяди военные (с ентой самой кафедры) решили немного забашлять и продали 200 студенческих душ на массовку на Свердловскую киностудию по цене 3 руб. за каждую за день съемки.

Переодели часть народа в советскую форму, а другую в немецкую и выгнали за ворота, чтобы посадить на автобусы и везти к месту кинобаталии.

Лениво палило солнце и самые сообразительные стали разбегаться по окрестностям в поисках освежающей жидкости. И этот оазис был найден.

Желтая бочка с квасом! …Прохладная влага пенилась в гранёных кружках и жизнь становилась лучше с каждым глотком. Но счастье не бывает долгим.

Откуда–то из подворотни вышел патруль.

— Товарищи солдаты! Подойдите.

Угу, разбежались. Наши парни были ребята тёртые и до института успели отслужить срочную и хорошо знали, что даже при наличии всех оправдательных документов, безупречного внешнего вида и самого благопристойного поведения можно было легко угодить в задержку, и поэтому ударились в бега.

Патруль рванул за ними и не от излишнего фанатизма, а от того что не выполнившие «план» сами рисковали загреметь на гауптвахту на неопределённое время. Беглецы понимали, что в случае поимки их не отпустят и бежали так, как не бегали со времени службы в армии. И чудо свершилось, им удалось влететь в толпу массовщиков и затеряться.

Патруль свернувший за угол был ошарашен тем, чего не могло быть. Никогда.

Перед ними стояли эсэсовцы. Густая рыжая шерсть оттопыривала расстегнутые воротники мундиров и нахально кучерявилась на руках, густо испещрённых веснушками. Красные морды довольно щурились под касками со сдвоенными молниями. Стволы МП пялились чёрными зрачками. И это было ещё не всё. Офицер эссесман. Аристократическое лошадиное лицо. Весь выглаженный и вычищенный, в сапогах с высокими голенищами. Презрительно утомленный взгляд — так смотрят на недочеловеков.

Бедный лейтенант и бойцы, они бы сами сделали ноги, но, как писали в старинных романах, «ужас сковал их члены» и они только дергались на месте.

Унтерштурмфюрер СС добил их: «Хальт! Цурюк!», поднял руку и пальцами, затянутыми в лайковую перчатку, поманил к себе «Ком цу мир, швайн!»…

У патрульных началась истерика…